Дьяков Игорь Викторович
СОЛОВКИ
Жизнь теперь делится на "до" и "после" Соловков... Наш маленький "Л-410" уже три часа летит из Архангельска в кромешной мгле, достигающей земли. Друг толкает в бок:
— Проснись, мы уже два часа как должны быть на месте! Не исключено, что навернемся!
Болтанка, действительно, изрядная, и топлива неизвестно, насколько хватит.
— Саша, — кричу я летчику, статному парню с твердым и веселым взглядом, — вы похожи на летчика "люфтваффе"! Он оборачивается с улыбкой:
— Тогда сегодня не убьемся!..
Мы с другом вспоминаем нашу чудесную глупую юность, подросших детей, свершенные дела, и, принимая во внимание географическое положение, приходим к выводу, что, мол, рано ли, поздно ли, — зато в святых местах...
х х х
Стеснительно помолившись преподобным Герману, Савватию и Зосиме — первым насельникам Соловецким, — уже вновь в архангельском аэропорту "Васьково", обнаруживаем чистое небо и делаем вторую попытку... Вот они. Соловки!
х х х
Более русского места представить себе невозможно. Все сурово и прекрасно; соразмерно и изобильно. Все намолено русским духом и пропитано русской кровью. Патриарх, посетивший эти места в июне, заметил, что антиминс здесь не нужен — все Соловки есть антиминс, а потому в любом месте здесь дозволено совершать литургию.
х х х
Соловецкий кремль имеет форму корабля. Толщина стен его — до шести метров. Валуны, вмонтированные в башни, весят до 20 тонн. Трапезная "об одном столбе" — площадью в полтыщи метров... Ничто инородное не мыслится и не смотрится. Журналистка-еврейка подходит к стене, с деланным восторгом восхищается. "Отойдите, — говорит гид, — здесь вам не Стена плача. Кирпичик может упасть..."
х х х
Система каналов связывает 72 озера и регулируется одной заслонкой. Создана она еще до Петра I. Плыли на лодке по каналу — видим, столб с цифрой "37", покосившийся, серый, на фоне дремучего леса, у самой воды. Предложил юному фотографу из модного журнала заснять. Тот не понял, отказался...
х х х
Все помещения кремля отапливались одной печью (галереи были крытыми). В 50-х заявился отсидевший и выживший на Соловках Дедушка, последний, кто знал ту систему отопления досконально. Милые, говорит, давайте все как было помогу восстановить. А ему в ответ: иди, мол старик, мы знаем, ты тут монахом был... Первый Док на Русском Севере... Первая электростанция... Часовни в честь побывавших тут Петра I, .Александра II, Великого Князя Константина Романова (поэтический псевдоним "К.Р.")...
х х х
Кажется, что озера и море, недра и все, что на земле — камни лес, строения, — далекие низкие облака и само небо здесь, — все здесь слилось в единое целое. И эта цельность пронизана глубоким смыслом неназываемым, замешанным на русском молитвенном молчании, гордости русской и русской скорби. Все свидетельствует о Боге, и думаешь невольно — почему не останусь? Не вернуться ли, когда страсти поулягут?
"В вас слишком много земного", — говорит нам гид, бывший полковник ГРУ, оставивший в Москве квартиру и поселившийся на Соловках вместе с семьей.
— Грехи замаливать? — усмехнулся друг.
— Нечего замаливать, — серьезно отвечает Владимир Сергеевич. — Держава была, а у державы — её интересы и её враги...
х х х
Приехал однажды сюда туристом американский конгрессмен. Показали ему грандиозную внутренность башен, древние пушки в бойницах. Рассказали, как Иван Грозный, сюда прибывши, распорядился выдать тысячу рублей золотом для того, чтобы кремль Соловецкий стал "государевой крепостью". Слушает это конгрессмен, и ухмыляется:
— Иван-то, мол, Террибл знаменитый, а всего тысячу? Царь? Посмотрел на недоумка Владимир Сергеевич, и говорит:
— Мистер! Во-первых, это произошло за двести лет до образования вашего государства-недоразумения, долларов тогда еще и в помине не было. А, во-вторых, на эти деньги отлили пушек, сколько надо, надстроили башни и завели достойный гарнизон. На 12 рублей тогдашних, к вашему сведению, можно было год прожить с семьей припеваючи.
...И умолк америкашка косорылый, и съехал потихоньку.
х х х
В 1854 году, во время Крымской войны, подошли монастырю два английских крейсера о 60 пушках каждый. Прислали рыжего хамоватого, но "цивилизованному" обычаю, переговорщика. Отдавайте нам, англичанам, ризницу, а то палить начнем, говорит рыжая скотина самому настоятелю. А ризница, надо сказать, была из самых богатых в России. Настоятель внимательно выслушал посланца родины парламентаризма, и, ни слова не говоря, свернул в ответ крайне увесистый кукиш, понятный безо всякого перевода.
Стали палить, но стенам-то соловецким что?..
А в монастыре пушек много, да все почти — со времен Грозного Царя. Только две современные, да и то управиться с ними некому. Тогда вспомнили, что среди отбывающих наказание на Соловках (их при "кровожадном царизме" было по 15 в год) есть вроде как артиллерист. Объяснили ему, что да как, а он и сам по грохоту орудийному все прекрасно понял. Поплевал узник на ладони, да и пальнул по сынам туманного Альбиона. И с первого же выстрела один из фрегатов вельми покосился. Чего и оказалось достаточным для того, чтобы предки "леди Ди", твари поганые, ворюги всемирные, ретировались. С ними только так и говорить бы!
х х х
Один только раз взяли Соловки, да и то после семилетней осады, да и то — свои, стрельцы царские, да и то после того лишь, как один монах указал на потайной вход в "государеву крепость". Показывают как-то туристам этот лаз под башней — всего-то один валун небольшой вынут. Охают туристки: как же ж стрелец, мужик здоровый, в него пролезть-то смог? И как только сказали это — из глубины башни донеслось: "Щас покажу!" Вылезает, не кряхтя, на свет Божий детина, и бегом... А дело было в пору борьбы с пьянством, магазин уже закрывался, и детина, зная, что лаз — это кратчайший путь до "горькой", таким манером и спрямил путь!
х х х
В недавние годы случилось небывалое: государство денег на обустройство дорог выделило, по деньгам Грозного — аж рубля четыре. Молодые стройотрядовцы — к Владимиру Сергеевичу: давайте вдоль Дорог лавочек красивых накромсаем, для отдыха! А он им: зачем Русскому путнику лавочки? — ему лучше на полянке раскинуться, на травке посидеть, о жизни вечной подумать. Вы лучше вот что. Выройте столбы километровые, да вкопайте верстовые полосатые... Стали студенты столбы тесать да красить. Потом, как положено, от святых ворот — мерить. И так умело все проделали, что всякий раз старые заросшие лунки натыкались. Так и стоят по соловецким Рогам милые русскому сердцу верстовые столбы.
х х х
Святое место... но и страшное. Это теперь здесь 20 монахов подвизается, а раньше — сотни, а с "годовиками", теми, кто добровольно на год работать сюда приезжал, вроде как на послушание, за стол и крышу, — тысячи. Добралась сюда "власть народная" (начальник лагеря, зверюга, из прибалтийских евреев, на Чубайса похожий), и всех монахов объявила заключенными, да и расстреляла. Смотришь на фотографии узников — такие лики давно уж не встречаются. Порода! А расстрелянная в 1937-м студентка МГУ. Бриллиантова — таких красавиц свет не видывал...
Гнусный писатель Горький приехал на Секирную гору — там в поруганном храме Соловецкий карцер был. То есть самые лучшие из лучших. Белая кость. Им раздали газеты-журналы, чтоб человечище, значит, ничего дурного не подумало. Что они могли сделать? Только перевернуть те газеты-журналы вверх ногами... Вышел "прозорливец", хлюпает носом, а ничего не говорит, и не напишет ничего по правде-то. А тех всех наутро расстреляли...
х х х
С Секирной далеко видать. Крутая горушка, лесом могучим обмоталась, как шарфами зелеными. Внизу петляют озера, дальше, за лесом, скит виден, основанный преподобными основателями обители. В нем один монах подвизается — отец Олег, когда-то выпускник МГУ. А еще дальше — уже Белое море, облаками придавленное... Тишина и только бы созерцать, душу очищая... Москва вспоминается, телевизор и политики многодумные — как фильм ужасов, в далеком детстве виденный...
По ней же, Секирной, лучших людей Империи, к бревнам привязав, скатывали треклятые уроды, на ней и расстреливали, под ней — хоронили. И все для того, чтобы у русских людей лики превратились в нынешние хари... Чтобы они пойло всякоразное за нектары чудные принимали...
х х х
Когда надо было снимать сваренную из уголка ржавую звезду с главного храма, вызвался альпинист. Договорились с властями за 1000 рублей начала перестройки, да плюс 100 рублей за установку поперечин стоящего на другом храме креста. Сделал парень свое дело, а выдали ему не 1100, а всего 1000 рублей. Он сказал: не «добьете» остаток — снова залезу, откручу болты с поперечин. Ему говорят, брось, мол, не гневи Бога, ведь виновато-то начальство. Слазил. Открутил, не поленился. Да и вроде "рыночные отношения" на дворе...
Ровно через год, день в день, разбился он где-то на Кавказе...