Дьяков Игорь Викторович

ИСЛАМСКИЙ ВУЛКАН

 

Белое пятно

 

Рассказывают анекдот. Воскрес Магомет. Кажут ему небоскребы, супершоссе. Это что? Это Саудия. При мне такого не было! Показывают нефтеналивные баржи, суперлайнеры. А это? – спрашивает Пророк. Это Эмираты. При мне такого не было! А это?… И сам себе отвечает: это ж Йемен! То бишь все, как при мне, дескать…

Йемен – одна из немногих стран, сохранивших свое своеобразие во всей полноте. В прошлом году в Йемене побывало 70 тысяч туристов из Европы и США (наших нет), в основном это любители экзотики. Мы оказались здесь практически «первыми пташками» отечественного туризма.

…В  «доперестроечные» времена практически любой гражданин СССР мог сказать о Йемене (Южном и Северном) несколько компетентных фраз. Они, конечно, касались политических реалий, о которых более или менее внятно сообщали газеты и теленовости. Позднее эта страна, как и многие другие, была оттеснена на такую периферию «информационного поля», что теперь многие вообще чуть ли не позабыли о ее существовании. Но как тогда, так и позднее, наши, обывательские ( в этом слове нет ничего уничижительного) представления о Йемене, как оказалось, совершенно не соответствовали реальному образу страны. Грубо говоря, «мы думали, это пустыня», а это – страна величественных гор и неприступных крепостей, «мы думали – там в основном млеют на солнце», а это – страна трудолюбивых и крайне пассионарных людей, «мы думали, у Йемена скудная история», а оказалось, что Йемен – это чуть ли не одна из прародин цивилизации, исламский вулкан, чья история настолько богата, что может посоперничать с римской…

Признаться, когда мы отправлялись в Йемен, наши представления о нем немногим отличались от смутно-банальных.

…Слово «Йемен» происходит от родоначальника южно-аравийских племен Йемен ибн Кайдара. Или от стороны священного камня мусульман Каабы, обращенной к Мекке («йяминан» - направо, «йяман» - правая сторона).

На западе Йемен ограничен берегом Красного моря, на  юге – Индийским океаном, на востоке он граничит с Оманом, но граница ясно не обозначена (наследие англичан, которые, уходя, везде сознательно оставляли проблемы, на которых можно было «играть»). Самая «невнятная» граница – с Саудовской Аравией. В громадной пустыне Руб-эль-Хали пограничной метой традиционно считается урочище или колодец, а также то, чей суверенитет – йеменской или саудитов – признает то или иное бедуинское племя, - вот и вся демаркация.

Когда летишь над Йеменом, видишь фурункулез вулканов и вулканчиков. Целые районы покрыты базальтовой лавой. Горы богаты кварцем, солью, сланцем, мрамором; по склонам их изредка встречаются живые лавы кактусов, заросли можжевельника и инжира. Но самое поразительное то, что на их вершинах, как правило, всегда видны или крепость, или башня, или фортец. Дома-крепости с окнами-бойницами складываются в системы крепостей. Как-то мы насчитали из окна машины целых восемь капитальных фортов на вершинах скал. Обилие трудоемких строений в труднодоступных местах косвенно доказывает дешевые многолюдство страны.

…В зале прилета, помимо представителей нашего посольства, «встречает» официальный портрет Президента Йемена Али Абдулло Салеха, 55-летний президент находится у власти уже 20 лет, что, по условиям Йемена, срок феноменальный, говорящий о способностях недюжинных и глубоком уме. «Орел», как его называли в бытность офицером-десантником, он и смотрится орлом.

Президент Салех прошел путь от сержанта до генерала. «Племена плюс армия» - вот формула власти в Йемене. Ей и следовал Салех, которому удалось своей личностью и искусством дипломата сплотить  элиту общества.

 

Сана

 

Название йеменской столицы переводится как «укрепленное место», основанное  в «ночевочной» точке караванного перехода на дне громадного протократера, окаймленного горами – кратерами вторичными. В 1948 году, во время войны республиканцев с монархистами, ее называли, как наш Козельск, - «Злой город». Когда Сана пала, ее дали на разграбление на три дня. Тогда же повзрывали шесть из семи исторических ворот. Остались одни – Баб-эль-Йаман, «ворота Йемена». Сохранились и остатки трех колец стен. Главная мечеть Саны – Аль-Куаис (отсюда «Екклезиаст») – основана, по преданию, на месте храма, построенного Симом, сыном Ноя. Рай мыслился на месте Адена. Как оказалось позднее, в это легко поверить…

Дома Саны – замки из камня всех оттенков: от темно-серого до светло-желтого, с выпуклым орнаментом вокруг оконных проемов, разноцветными витражами. Строят здесь без стропил – кранов нигде не видно. Бетон используется только для столбов и перекрытий. В округе можно видеть целые поля каменных брикетов. Все вырубается в скалах, а потом обрабатывается. Йеменцы – великолепные мастера-каменотесы. Уступают, говорят, только марокканцам.

В музеях Саны – римско-арабские скульптуры. Подлинны – фрагменты. Доисламского времени жертвенные столы, курильницы для ладана. Южно-аравийские письмена на камнях. Ступни древнейших бронзовых статуй, которыми украшали храмы для жертвоприношений (мелкий скот, птицы) богу Луны Ильманаху, Солнца – Дхат Хишьяму и Утренней Звезды – Аттару. Орудия неолита, которым до восьми тысяч лет. Бронзовое зеркало из сабейского царства. Могильные серебряные эмблемы шейхов, наконечник флага. Плита с надписью: «Мохаммед-бин Ахмет», умерший в Х веке… Все овеяно древностью, но и прямо на улице в Сане можно увидеть лежащую каменную колонну доисламских времен, на которой играют мальчишки. Где-нибудь в Парижах  это немыслимо:  все бы огородили, понаехало б ученых со всего мира, в небе курсировали бы полицейские вертолеты…

В Музее традиционных искусств поразили сандалии, помещенные за стеклянной витриной. Если не читать пояснительную надпись, покажется, что они из бронзового века. Но надпись гласит: «Сделано на рынке Саны». В тот же день мы просто осмотрели процесс из изготовления. Там же куют джамбии (кривые ножи, которые носят в Северном Йемене все мужчины начиная с 12 лет), мнут кожи, красят ткани, переплетают книги, чеканят новоделы старинных талеров Марии Терезии (рая для соображающего нумизмата), работают по серебру, украшают кальяны, гранят драгоценные камни и вправляют их в перстни-браслеты. И все это не несет на себе никакого оттенка этнографичности. Все это – сегодняшняя жизнь.

Рынок начинается прямо у ворот Баб-эль-Йаман. Мальчишки орут в мегафоны, зазывая покупателей. Продавцы пиджаков носят их прямо на себе охапками. Сладости и благовония (мирро, фимиам, ладан), допотопные весы и гири. Целые стены увешаны серебряными украшениями и джамбиями, много старинных ружей, иные – произведения искусства. Но есть и совсем древние наконечники копий, барабаны. И совсем уж экзотичны щиты  из бегемочьей кожи и ожерелья из малороссийских монисто, в массовом количестве попавших сюда после революции. Невольно вспоминаешь, как Александ Ш посылал в Европу русских ученых, снабжая их деньгами, и они скупали для музеев все, что считали нужным. Еще лет десять – и это йеменское изобилие может завершиться. А сейчас в пору открыть в Москве магазин «Древности Йемена», пока поляки не скупили все серебро на примитивную переплавку.

… Если поверить гипотезе, что Восточная Африка, Африканский Рог – это прародина человечества, то Йемен по меньшей мере был «автостопом» для перволюдей, если вообще не являлся частью африканского континента. Первые государственные образования возникли в районах Мареба, центрального плато, Хадрамаута, Адена. Древнейшие царства – Сабейское и Милейское, существовали уже в IX-VIII веках до н.э.

В VIII веке до н. э. была построена Маребская плотина. Через триста лет на территории нынешнего Йемена существовало как минимум 4 государства. Еще через сто лет они пережили первое иноземное нашествие: сюда пришли войска вавилонского царя Набонида – отнимать «путь благовоний». То же попытался сделать снчала Александр Македонский и его наследники, потом, в 24-25 гг. до н.э. – римляне. Все завоеватели тогда, как и более поздние, натолкнулись на ожесточенное и упорное сопротивлеие. А приходилось отбиваться от португальских конкистадоров, от египтян, венецианцев и турок.

…Дом на территории посольства, в котором нас поселили в Сане, построен в начале века. Это бывший дворец одного из 14 детей имама Яхъи. Связанная с ним история такова. В 1914 году один турецкий дипломат в России нашел себе русскую жену Людмилу. В 1917-м вывез ее в Турцию. Стал послом Турции в Йемене. Человек был, видно, толковый (может быть даже бывший агент царской разведки), потому что имам предложил ему стать ни много ни мало министром иностранных дел своей страны. Людмила родила турку двух дочерей, одна из которых и вышла замуж (или была взята замуж) упомянутым сыном имама. Они поселились во дворце. Вероятно, не без влияния Людмилы в 1928 году Йемен стал первой из арабских стран, установивших дипотношения с Советской Россией. В ноябре 1998 года исполнилось ровно 70  лет этому событию. Правда, здесь сочувственно говорят, что Йемен возрос, Россия – сократилась.

Живую иллюстрацию недавней йеменской истории мы увидели своими глазами. Это произошло в вади Дахр – широкое высохшее русло реки как на ладони. Это как «карта Йемена» в масштабе примерно 1:50, и все наиболее типичное для страны сконцентрировано и обозримо безо всяких окуляров. Здесь мы встретились с шейхом одного из горных племен. Социалисты казнили его отца и пятерых братьев. А вот к русским отношение превосходное. Полуграмотный шейх прекрасно понимает разницу между политическим режимом и  образующей государство нацией, которая от этого режима страдает не меньше, а больше других. Выкорчевывание традиций – ислама, родоплеменных отношений, культурного своеобразия шло «через верх». От специалистов наших йеменцы ничего, кроме добра, не получали. А местные «верхи» действовали по знакомым сценариям, но с применением некоторых новшеств. Коллективизация, например, проводилась,  с применением джипов: тех, кто отказывался отдавать землю, привязывали к джипу и волокли по земле, ока тот не «соглашался». Возрождение родоплеменных отношений бурно пошло после падения власти социалистов, которые племена разоружили.

Шейх со своими нукерами приехал на свадьбу. Все веселые, с автоматами. ОТ души предложили пострелять. Мы от души настрелялись. Свадьба будет длиться три дня. Невесту, кстати, в Йемене можно «купить» (до 7-8 тысяч долларов), но при условии, что родители дадут «добро» и если у тебя есть дом, куда ты сможешь ее привезти.

 

«Гардарика»

 

Так в средние века иностранцы называли Русь. В переводе это означало «страна городов». В горном Йемене есть своя «гардарика» - километрах в 70-100 от Саны, в провинции Махвид, расположено несколько небольших, но очень древних городов страны.

Первый из них – Шибам – город-герой «1001 ночи», один  из главных пунктов контроля караванного пути в Индию. Некогда он был столицей маленького независимого государства, существовавшего наряду с другими при Сабейском царстве в Хамьеритском государстве. Можно быть уверенным, что с тех пор здесь мало что изменилось. Шумный «колхозный рынок»: кустари, сладости, кофейная шелуха, которую отваривают (конечный продукт называется «кышр»). Чистый кофе в Йемене – роскошь для многих – зарплата  хорошего врача максимум 10 тысяч реалов, рабочего – вдвое меньше. Чуть не купили ножницы из железного века, но стало лень торговаться.

В центре Шибама – огромная мечеть, построенная 1200 лет назад. Но значительно древнее надписи по-сабейски, прямо  на колоннах ворот встроенные в стену. Они частично залеплены кустарными плакатиками прошлогодних выборов. Много руин, в которых, кажется, живут. Это следы египетской (1967 года) агрессии, целью которой был Куакабан – город-крепость на вершине скалы, у подножия которой – Шибам. Туда мы и направились по серпантину крутой дороги мимо пещер с закопченными потолками и стенами, мимо ниш для часовых, развалин сторожевых башенок, «потоков» кактусов, кустов акации и тамариска. Временами – по вулканической лаве, на которой ничего не растет. Вдоль  ущелья – труба, по которой в Куакабан подается вода. Труба появилась недавно, а до того тысячелетиями воду поднимали на ишаках, которых мы встретили и сегодня. Адский труд, непревзойденная стойкость!..

Понимаешь йеменцев, которые утверждают, что Йемен всегда был независимой страной, а когда был зависимой – смотри первый постулат. Турки во время оно занимали только высоты, вниз не спускались: вырежут. Каждый дом способен (по сей день) выдержать изрядную осаду, если в нем, конечно, есть  колодец.

Дома домами, но и выносливость йеменцев поразительна.

Как-то один русский был в гостях у йеменца, чей дом стоял на горе. Понадобились спички, и хозяин с легкостью серны сбегал вниз-вверх с 300-метровой высоты. Дома стоят по принципу «чем выше – тем лучше». Если в доисторические времена это объяснялось удобством метать камни во врагов, позднее – удобством стрельбы, то теперь – прочной традицией понятий о престиже.

Невысокие, поджарые, ловкие, никаких комплексов по этому поводу йеменские мужчины не испытывают. Когда премьер-министра Арьяна представляли относительно высокорослому Миттерану, он понял имя француза как «митран» (то есть «два метра»), и невозмутимо представился – «митранусф», что означает «полтора метра».

…Конечная часть подъема проходит в рукотворном ущелье, выдолбленном многими поколениями куакабанцев, жителей города, который за 3 тысячи лет взяли только египтяне в 60-х годах ХХ века, да и то только благодаря авиационным налетам.

Окруженные стеной дома-крепости из красноватого камня расположились на высоте 2,5 км от уровня моря и метрах в шестистах над Шибамом. Куакабан – идеальное место для философски настроенного путешественника – вокруг все как на ладони на десятки километров, в том числе и самая высокая в стране вершина Неби Шуайд (3760 м). С края обрыва, который одновременно является и окружной границей города, видна грандиозная долина с множеством деревень, похожих то ли на коттеджные поселки «новых русских», то ли на «цековские» санатории.

…В город Ат-Тавиля мы попали благодаря… незнанию арабского. Наш сопровождающий Ахмет принял слово «Тула» за «Аттавиля», и повез нас туда. По дороге мы впервые увидели деревни, дома которых врублены в скалы или являются их продолжением. Террасное земледелие развертывается перед вашими глазами во всей красе. Наконец перед вами открывается вид, который кажется миражом, иллюстрацией древней сказки: отдельно стоящая остроконечная скала, изящная, как йеменка, облепленная домами-дворцами и увенчанная короной грандиозного замка, куда попасть, как нам сказали невозможно. Он принадлежит шейху провинции Махвид, в нем – его же, шейха, гарнизон. По форме скалу можно сравнить с сахарной головой или с каменными  пирамидками, которые стоят у полей. Они облиты соляным раствором, чтобы  прибегающие ночами зайцы не позарились на урожай.

После недолгих переговоров мы удостаиваемся приема у шейха Махаммада Абу Али, 37-летнего сухощавого человека с властной  осанкой и нервно-умным взглядом. Шейх сидит в конце длинного зала для жевания ката. Рядом – старейшины. По стенам – его верноподданные, слуги, товарищи. Все жуют. Многие курят кальян. Иные просто курят, сочетая все эти радости попеременно. Нас приглашают присесть по правую руку от шейха. Если бы не телефон, периодически звонящий, можно подумать, что мы попали в компанию музейных манекенов. Но нет! Отдаются распоряжения, курится кальян, нам с таким настойчивым гостеприимством предлагают кат, что отказываться неудобно. Жуем. Впервые в жизни. Эффект – как от бумаги. (Чтобы «вжеваться», надо заниматься этим делом не менее десяти дней).

Кат – особая тема, на которую мы и отвлечемся, жуя и делая вид, что жевать его для нас – привычное удовольствие.

Мужчины ходят вроде как с флюсами, причем нередко очень внушительными. Жуют дети, даже женщины. Кат начали жевать как минимум  с ХIII века. Неизвестно, откуда он появился. Есть те, кто жует только по четвергам, но их так же мало, как и вовсе нежующих. «Поговорим под кат» - есть такое выражение, что означает «беседа дня». Без ката йеменцы похожи на сонных мух. 20-40 человек в плохо вентилируемых  комнатах садятся вдоль стен. Они знают, что надо есть перед катом. А в помещениях еще  и потому, что для усваивания его нужно полное безветрие. Особые фанатики надкусывают щеку для опять же лучшего усвоения. Неочевидно, что привычка вредна (табак вреднее, алкоголь, опиум и гашиш). Кат не наркотик. Он имеет тонизирующее действие, вроде чайного листа. Во всяком случае, Йемен подписал декларацию по борьбе с наркотиками, но кат в их числе не признал. От него возбуждение наступает, но галлюцинаций нет. Когда йеменец учился в России, то в течение 5-7 лет спокойно обходился без ката.

…Властный вид у Абу Али. Над ним – большой портрет отца, рядом поменьше – президента Салеха. Шейх решает многие важные вопросы. Когда дело идет к смертному приговору (а это, как правило, за убийство, как правило, из-за  земли) – виновный или платит выкуп землей и деньгами, или отдается в руки Саны, то есть государства. Там его ждет великолепная тюрьма, построенная на базальтовом основании крепости, существовавшей еще в I тысячелетии  до нашей эры. Шейх строг, но приветлив. Россию знает и помнит живо те времена, когда ее слово в мире было весомо. Он без разговоров пишет для нас разрешение на одном из своих персональных бланков, которые сшиты как блокнот. Заглотив с облегчением остатки ката (хотя надо сплевывать в специальную вазочку), мы прощаемся, сфотографировавшись на память.

С того места, куда может доехать машина, поднимаемся по циклопическим ступеням до первого поста. Спереди и сзади – по  автоматчику: снимать категорически запрещено. В скале – башня. В башне – сознательно маленькая дверь из толстенных досок. Поднимаемся в цитадель. Крохотные огородики, спящая собака, дети и старики кормят скотину, - зебувидных коров. Овцы  на ножках-карандашиках пасутся сами. Стараемся не смотреть на каменные укрытия с бойницами, покрывающие крепость на все 360 градусов. Обходим с нашими приветливыми автоматчиками последний виток спирали вокруг неприступных бастионов. Два каменных бассейна с водой заполнены изрядно, но вода – с зеленцой. Под нами – долина и синие горы вдали. Совсем рядом парят орлы.

Каждому из солдат приходится сюда подниматься до восьми раз на дню…

 

Высокие встречи

 

Благодаря усилиям российского посла в Йемене нам довелось побывать в гостях у двух самых почитаемых деятелей Йемена (исключая президента Салеха, конечно).

Йемен – первая страна, добровольно принявшая ислам. Об этом говорит надпись на стеле у входа в университет. Поэтому и муфтий Мухаммад Забара для йеменцев – человек-легенда. Это чудесный старик  о 93-х годах. Прекрасная память (читает и запоминает за раз целую поэму). Очень живое лицо, умные глаза. 20 раз был в Союзе. Сказал, что хорошо знаком с Бабахановым, муфтием России, а с Алексием II, по его словам, они друзья. И что к православию относится с большим уважением. По сей день зейдиты и лично муфтий поддерживают связь с единоверцами в Баку., Ташкенте, Махачкале., Уфе. О широте интересов муфтия говорит изрядное количество  книг, расставленных в специальных нишах по всему залу приемов. В центре зала – кальяны. Разноцветные трубки от них  висят по стенам, как шланги в хозяйственном магазине.

Муфтий небрежно отбросил печать, заверив свою подпись на каком-то документе, и обратился к нам, положив на колени древнюю книгу толкований Корана (в них – основа зейдитского учения, возникшего 700 лет назад). Муфтий неважно слышит, и потому часто прикладывает руку к уху. Смеется заразительно, по-детски, что является признаком глубокого и свободного ума. Тонкости зейдитского учения поясняет серьезно, старательно, с явным желание, чтобы его поняли.

Вслед за этой аудиенцией последовал сверхсюрприз от  посольства: встреча с шейхмашиахом Йемена Абдаллой ибн Хусейном Ахмаром, по совместительству председателем парламента и председателем партии «Ислах». Одновременно он – главный племенной конфедерации объединения племен хашед. (Бакиль – более многочисленны, но более разобщены).

Чтобы понять значение этого человека, которого уважает весь арабский мир, надо отметить, что некоторые районы страны контролируются исключительно племенными структурами. Сам президент – из племени, входящего в хашед.

Недавно шейх Ахмар перенес операцию на сердце в США, потому принимает редко и не всякого. Ожидание неутомительно: его скрашивает великолепие дворца, созданного из камней всех пород встречающихся в Йемене Генеалогические древа рода и племени – тоже из камня. Во дворе мирно расхаживают цесарки. Вокруг нас, на низких диванчиках вдоль стен длинного зала – помощники и родственники шейха. Одни читают газеты, другие говорят по сотовым телефонам. Вдруг все вскакивают. Появляется нестарый человек с обликом аристократа. Чувствуя, что каменные генеалогические древа – не прихоть, а многозначительная правда. Рассказывают, что однажды на параде президент Салех, увидев, что подъехал шейх Ахмар, сбежал с трибуны, открыл дверь его лимузина, усадил на свое место и вручил высший орден страны ( себе – лишь вторую степень).

На фасаде резиденции шейха Ахмара – громадная джамбия из камня. Джамбия означает «боковик». На  рисунке 5-тысячелетней давности можно, говорят, видеть человека с джамбией на боку. Шейх  Ахмар обладает официальным званием исторического деятеля Йемена. Он владеет одной из пяти исторических джамбий. Они помимо роскошного вида отличаются тем, что ручки их из носорожьего рога по-особому темнеют а лет через 400-500 приобретают перламутровый оттенок, и, кажется, будто внутри что-то переливается. Сын (а их у шейха Амара 50) показывает нам свою джамбию, принадлежавшую казненному дяде.

 

Тихама

 

Многочисленные следы присутствия двух великих империй? Великобритании и СССР – характерная черта Адена.

Память о 20-летней войне с англичанами – английской кладбище. Сегодня это бывшая столица отдельного государства – в стадии осознания себя в новом качестве города не то чтобы провинциального, но уже и не столичного. Консулы остались только от Китая, Саудовской Аравии, Сомали, Ливии, России. Англичан представляет почетный вице-консул, полуараб-полуиндус.

… Нас подвозит таксист, который учился в Ставрополе. При упоминании о Комсомольской горке и Сенгилеевском озере стонет от ностальгии, интересуется, как там, в Краснодаре, в Ростове.

Каждый пятый здесь знает русский язык. Наше консульство с каменным надгробием империи – гербом СССР, представляет собой невеселое зрелище. Завхоз Саша, похожий на молодого Верещагина из «Белого солнца пустыни», и тоже, как и герой фильма - сторож останков империи, всем своим видом подтверждает слова нашего консула: «Мы должны держаться до лучших времен». Здание торгпредства бездействует. Другие здания не ремонтировались с войны. Простреленные пуленепробиваемые стекла – память о бесчинствах и полном погроме посольства в 1994 году.

При подъезде к Адену – этому «третьему миру» для нас – до сих пор опасаются необнаруженных мин, которые обезвреживали американцы. Мы об этом не бумаем при виде нашей брошенной военной базы с прекрасными многоэтажными жилыми зданиями, двумя аэродромами. «Все обвалилось, и мы растерялись, - говорят арабы о крахе Союза. Прямо как по всей провинциальной России, то есть всей России, кроме Москвы, Питера и Чечни.

Однако всегда своевременно помнить, что мы – первая страна, признавшая республику Йемен в 1962 году. 48 тысяч йеменцев окончили советские вузы. Сейчас есть только 50 стипендий. Масштабы сотрудничества в военной области общеизвестны. Только в Адене приживали 600 семей военных.

Если тоску по империи испытывают йеменцы, то наши – тем более. В Адене мы имели многое. В частности, возможность дозаправки самолетов гражданской авиации, загрузки кораблей всем необходимым и по ничтожным ценам. Наши военные самолеты контролировали отсюда весь регион Красного моря и Индийский океан. В частности, юг Персидского залива, через который проходит 60% всей нефти мира. С самолета видны целые косяки супер-танкеров, снующих между тремя иранскими островами.

Невольно сравниваешь этот регион с газовой плитой на коммунальной кухне мира, где все толкутся со своими кастрюлями…

 

На каменных ограждениях остались рисунки советских моряков: шкипер за штурвалом бригантины… На берегу огромная территория огорожена под свободную экономическую зону. Что мешало взять ее в аренду хотя бы на сто лет в счет долга, а не прощать эти нелишние, всегда нелишние миллиарды долларов йеменского долга?

Но если вы в Адене хотите отогнать хандру, есть испытанный рецепт: купание в водосборнике I  века, - величественным сооружении между скал с забетонированными стоками. Он состоит из системы шлюзов, предназначенной для того, чтобы масса воды не прорвалась. И уж совсем никакая тоска не выживет, если вы отобедаете лобстерами неподалеку от рыбного рынка, где гигантские тунцы выволакиваются прямо из моря, а после этого – к морю, к морю, в заветную бухту Ахмеда, нашего сопровождающего «хохла», как он сам себя называет, потому что учился в Киеве! По пути к бухте видны две имперские стройки, исполненные глубоким символизмом: английский нефтеперегонный завод, бывший в свое время крупнейшим в мире, и неподалеку – наша ТЭЦ, питающая энергией полстраны.

Из бухты виден как на ладони весь Аденский залив – зрелище величественное. Благостная картина умиротворяет И как-то не верится, что народ здесь живет беспокойный: до 1967-го – 20 лет «бодали» англичан, в 1978 –м году взорвали президента Севера передав ему с нарочным пакет и наказав вскрыть его только при личной встрече; в 1986-м заседании Политбюро Социалистической партии ее председатель, раздосадованный  разногласиями начал палить по коллегам из автомата, что послужило началу гражданской бойни, унесшей в могилу 13-15 тысяч человек, наконец, апрельско-июльская молотилка 1994 года с Севером. Воистину, горячие йеменские парни! При наших тайком вспоминали англичан когда мы ушли – наших.

 

…В 5-звездночном отеле «Аден» - «Русское шоу». Три девахи и парень из Пензы уже 4 года как на контракте в Египте После кровавых событий с туристами там все опустело, и их на 4 месяца пригласили в Аден…

Девушки вспоминают родной часовой завод, учителя танцев, и ничего, кроме деловизма, в глазах их не светиться. Они, как птички, живут в отеле безвылазно. Только раз пришлось ночевать в городе у знакомых – когда сюда заявились наши «крутые» и чуть не ломились в номера, просто не понимая, что можно быть просто танцовщицей. Но девушки, по большому счету сирые. Их менеджер, швейцарец, женат на китаянке, и они этому умиляются. Им все равно, какими у них будут дети – арабами, неграми, таитянами. «Лишь бы человек был хороший», - в один голос лепечут интерналионалистки 23-25 лет. Русские девушки, успевшие пройти мясорубку совпропаганды, действие которой прекращается только в турецком зендане, европейском борделе или в арабской лачуге.

Их местная товарка Ира яростно поправляет ставших взрослыми дамочек, не стесняясь в выражениях. Она в Адене 18 лет. Двое сыновей – 15 и 16 лет. Сама из Воронежа и в Воронеж собирается уезжать. Нервный но ясный стиль изложения помогает понять ее трагедию. Уехать была возможность во время гражданской войны, когда наше посольство эвакуировалось. Не хватило 250 долларов. Но сегодня Ира об этом не жалеет, потому что тогда пришлось бы брать с собой мужа. Видимо, нелюбимого уже. Наших девчонок «им» брать дешевле, за своих надо много платить. Им  и поют песни о главном, со сказочными замками и возможностью жить сладкой жизнью. А они, дуры верят. Ира живет в 30 км от Адена, снимая крохотный двухкомнатный домик за 5 тысяч риалов при мужниной (хорошей) зарплате в 15. Недавно она устроилась официанткой в ресторане, что помогает выживать. Муж еще и изрядный катоед: «проедает» массу денег на кат (это синоним нашего «пропивает»).

Входя в дом, надо сгибаться в три погибели. Из приятных воспоминаний – время гражданской войны, когда можно было вдоволь накормить семью (мешок риса, тушенка с воинских складов). И, конечно, время нашего активного присутствия. Когда были школы, сама преподавала. Когда было полноценное общение и местные традиции не внедрялись так резко и круто. Ведь и паранджу надели и кат разрешили кушать во все дни, а не только по четвергам, только после объедения. В селении, где живет с семьей Ирина, еще восемь русских жен. Все они ходят в парандже и всячески ее осуждают за вызывающий европеизм. Боятся: однажды женщине без паранджи плеснули в лицо кислотой. Но и запашок глубинного национального малодушия, если не предательства, тоже присутствует.

… Танцуют Юля, Маша, Лена – три девчонки вместо тысяч  красавцев-моряков, еще недавно представлявших державу, всегда трезвых, никогда не дравшихся. С эскадрой на рейде…

Из Адена едем другой дорогой, чтобы увидеть вулканы. Они остыли, в отличие от йеменцев, но последние, видимо, зная собственный нрав, оснастили их датчиками на случай чего – несколько лет назад  землетрясение убило тысячи человек.

Поднимаемся на один из вулканов, сначала по застывшей лаве, потом по лестнице. Кратер заполнен водой, но пока камень долетит до воды, можно вспомнить куплет «про Сталина» из песни «Дорогая моя столица». Думается о вечном.

В пяти минутах езды – горячие источники. Очень горячие Но под любопытными взглядами парней и детей, устремленными на мой крестик, надо прыгать, не меняя выражения лица, и сразу. Да, целебность очевидна, а шутка насчет того, что вы здесь свои  кожные заболевание меняете на чужие, и по хорошему курсу, представляется только шуткой.

В Яриме – попутном городке – можно пообедать риалов за 200-250. Но и здесь, как и всегда, впрочем, уместно глотнуть виски или джина, без которых, как в свое время говорили англичане, они никогда не завевали бы Аравию. Мы ее не завоевали, а отдали, однако виски глотнули, поначалу замешкавшись при виде молящегося позади столов правоверного яримца.

Полюбовавшись по пути живописными деревнями-крепостями. Вы попадете в Дамар, известный единственным в стране конезаводом, на который мы не попали, и оружейными мастерскими, и соответственно рынком оружия, на который мы устремились. И чего там только нет! Разве что СС-20 и «Тамагавков». Куплено французское ружье 1874 года за 16 долларов. «Калаши» любых моделей в смазке, пистолеты патроны. Йеменцы, кстати, великолепные стрелки, особенно горцы-северяне. 50 миллионов единиц огнестрельного оружия на 16-миллионное население.  Но преступность от этого не только не увеличивается, но падает, что для нас крайне поучительно.

Уже недалеко от Саны проезжаем долину, жители которой договорились не выращивать кат и не есть его. Долина праведников, так сказать.

Крутой подъем к Сане. Мелодичные песни популярной певицы Алии создают иллюзию, что возвращаемся как  бы почти домой. Побывав на равнине после гор, при виде гор на душе становится просторнее.

 

Вади Хадрамаут

 

Сайун. Мотоциклы  в узких улицах древнего города не заглушают «дразнилки» разудалых маленьких девчонок. В местных лавчонках можно купить старинный серебряный пояс, в котором потонет даже Марк Спиц. Спрашиваем, есть ли записи известной в Йемене певицы Алии – нет. В Хадрамауте свя музыка. «У хадрамаутских – собственная гордость». И свой, особенный, мир, по нашему счету  -«четвертый». Чтобы понять, как он сложился, надо малость погрузиться в историю, ведь это и есть страна благовоний и караванной  торговли, упоминаемая в Библии, сабейских надписях и у античных авторов, сохранившая свою самобытность и в исламскую эпоху, и по сей день.

Первые законы, запрещавшие работорговлю, появились в Хадрамауте только в 1938 году. Здесь было тогда около 4-5 тысяч рабов. Они носили оружие, даже занимали важные посты. Но племенное право на них не распространялось. Бедуинские племена похищали даже арабов из дальних мест и продавали в Хадрамаут. Одного увещевали. Он ответил: «Продаю? Продаю! Если бы я завладел уважаемым  муфтием  Тарима, я бы и его продал».

По крайней мере с {VI века по сей день местные собственники и торговцы активны далеко за пределами Хадрамаута. Важные позиции «хадрамаутские» заняли в начале ХХ века в деловой жизни Индии (Хайдарабад, Бомбей), ЮВА (Сингапур, Кения, Уганда). Брали тамошних жен, но все же  помнили и помнят. Сейчас выходец из Хадрамаута Аль-Аттас является министром иностранных дел Индонезии.

Здесь перед дойкой еще моют руки верблюжьей мочой.

Здесь свято верят, что сурьма обостряет зрение и защищает глаза от солнца, хурд и варс очищают тело, а индиго предохраняет от холода.

Здесь до сих пор лечатся лечебным голоданием, кровопусканием и прижиганием. Разница с древностью в том, что при кровопускании банки для отсасывания крови  раньше изнутри смазывали жиром, а теперь – спиртом при прижигании раньше пользовали  гвоздеобразный пакелен, а теперь берут проволоку средней толщины.

В Хардамауте жена, упоминающая мужа, должна воспользоваться не именем или термином, а личным местоимением «он» (намек на упоминание Аллаха).

Традиции свои местные жители чтут от колыбели до могилы.

Рожают в Хадрамауте сидя, подняв оба колена и упершись руками в пол, покрытый грязными тряпками, ибо считается, что роды – дело нечистое. В течение 40 дней матери и ребенку каждый день окуривали голову и тело смазывали маслом.

Могилу  ориентируют так, чтобы покойный лежал лицом к Мекке, копают на глубину роста человека, стоящего с поднятой вверх рукой (то есть около 2 м), длину измеряют пальмовым прутом, который затем втыкают в насыпанный грунт. Надгробие оформляют овальной булыжной обкладкой или большим плоским камнем. На мужской могиле  ставят два камня (столбика или стелы) – в головах и ногах; на женской – три (дополнительно в центре).

Поэтичность натуры хадрамаутцев проявилась в таких, например, слухах, что султан османов обратил в ислам английскую королеву, поместил ее в гарем, она родила ему 7 сыновей. О русском царе бытовало поверие, что это – великан, имевший гвардию из 7 тысяч гигантов-людоедов, одноглазых, как циклопы.

…Мы в Шибаме (такое название носит, как помните, и селение неподалеку от Саны), городе глиняных небоскребов. Исламский Манхэттен. Первые этажи строились одними поколениями рода, последующие – другими. Грозной и великолепной группой, тесно, плечом к плечу, наперекор времени и стихиям, стоят небоскребы Шибама, и они не оказались в числе общепризнанных чудес света только потому, что сюда мало кто добирался.

Город невелик, и от крайних его домов открываются невиданные картины столовых гор на дальнем плане и пальм, среди которых оплывшие руины старинных глиняных построек, на переднем.

Между городами вади Хадрамаут то и дело видны мавзолеи… Спрашиваем, кто ухаживает за гробницами? Оказывается, бездетный праведник завещал землю какой-либо семье. На этой земле и ставится мавзолей. Семья, ее потомки подновляют его, следят, чтоб не было запустения. Иначе – «Аллах накажет». Честь и совесть. Мнение окружающих здесь не пустой звук.

…Тарим – город заброшенных дворцов. В одном из них – отель (хорошо, что не скотный двор, как нередко у нас). Млеют под пальмовым навесом иностранцы, с удовольствием оставляя валюту небогатой стране.

А неподалеку в открытой «народной» столовке кассир за столиком говорит по-русски. В такой, мягко говоря, провинции. Дело в том, что в Сейуне до известного времени существовал институт русского языка. Колоссальное наследие советской империи постепенно улетучивается, и, может быть, остаются считанные годы, когда  еще можно «не с нуля» реанимировать наше присутствие в той или иной форме, соответсвенно ее просчитав. Любой торговец при слове «Руссия» начинает сиять и легче позволяет себя уговорить. Кафедра русского языка в Санском университете несколько лет назад закрыта…

Но пора и честь знать, и деньги считать: в Сану. В  аэропорту в багаж сдают ТТ, «калаши», гранаты. Наклеивают бумажку – и всею Один парень пытается раньше времени выйти к самолету. Его не пускают. Он вспыхивает и хватается за то место, где привык держать пистолет, забыв, что пистолет сдан в багаж. Его забирают, но скоро отпустят – «он из Хадрамаута», а полицейские – с Севера. Они не хотят связываться с представителями самого «крутого» региона страны, если не считать «отморозков» из Мареба, тысячелетиями промышляющих заложничеством. Внизу под нами – сужающееся вади. Оно сходит на нет, и столовые горы теснятся, как в антикварном магазине столы. Потом резко обрываются и начинается пустыня…

 

Эпилог

 

Ид аль адха (праздник жертвоприношения), когда раздаются пожертвования в пользу малоимущих (закят). Вчера мы попрощались с Ахмедом, нашим постоянным спутником из министерства информации. Сегодня этот выпускник факультета международных отношений Киевского университета будет, как и  большинство йеменцев, резать барана )а режут еще или козу, овцу, реже – верблюда), обратив его безмозглую голову к Мекке и произнося «бисми-лл ар-рахман ар-рахим» (во имя Бога Милостивого Милосердного). Головы баранов прямо на улицах. Просветленный парень наматывает бараньи кишки. Кровь течет по водостокам вдоль дорог. Там – окровавленная нога, там – разделывают тушу. Горы сочащегося руна. А в Москве – Благовещение. Соборы. Выпускают на волю птиц. Светло и тепло, греет душу… В Москву! В Москву! В Москву!